Вики-интервью Константина Арбенина
 | Константин Арбенин НЕОПУБЛИКОВАННОЕ ИНТЕРВЬЮ - Вопросы Константину Арбенину |
В 2009 году Константин Арбенин удивил всех тем, что отправил свою знаменитую группу «Зимовье Зверей» в отпуск, а потом и вовсе заявил о том, что группы больше нет. Потом он удивил всех, собрав новый музыкальный проект «Сердолик», который продолжил дело «Зимовья» уже с новым звуком, с новым репертуаром и новым настроением. И, наконец, он удивил всех, в 40 лет впервые взяв в руки гитару. Теперь на сцене его можно увидеть и услышать в разных ипостасях – сольно, с «Сердоликом», с сайд-проектами – Башаковым и Комаровым, «Минус Трелями», Максимачёвым и БSО etc. А пока другие поют его песни (Михаил Башаков - «Русский Народный Блюз», Адриан & Александр – «Кентавра» и «Только парами», Павел Фахртдинов – «Города, которых не стало», Вячеслав Ковалёв – «Куплеты про поэта») сам Арбенин успевает писать книжки для взрослых и для детей, создавать сценарии для телевидения и пьесы для театра.
В.К. Как Вы думаете, может ли поклонник до конца разочароваться в творчестве любимого
исполнителя?
К.А. Конечно, запросто.
Эта возможность разочарования заложена в самом слове, в самом понятии «поклонник». Потому что ни что так не может разочаровать, как то, чему ты поклоняешься. Поклонение – это всегда слепота, в большей или меньшей степени. Тот, кто поклоняется, не видит предмета своего поклонения, а только его ботинки, образно говоря. Он видит только своё представление о нём. И хочет, чтобы это представление было фиксированным, чтобы оно раз и навсегда замерло и не менялось. А как не меняться представлению, если предмет поклонения – не памятник, а живой человек? Человек меняется, и представления перестают совпадать с предметом. Результат – разочарование. Поклоняться какому-то завершённому явлению, это гораздо менее болезненно, - например, уже ушедшему из жизни автору, весь творческий путь которого уже завершён и представлен в своём развитие. А поклоняться тому, кто ещё находится в пути и только ищет свою дорогу, это дело неблагодарное и чреватое расстройствами. Так что, лучше поклоняться чему-нибудь неживому, а ещё лучше – вообще ничему не поклоняться.
В.К. Нравится ли вам кто-нибудь из эстрады или, говоря другими словами, "попсы"? Если не
секрет - кто?
К.А. Я очень давно не слушаю и не смотрю попсу и эстраду. Из этого следует вывод, что эта отрасль мне совершенно не нравится. Я не тешу себя надеждой, что в телевизоре или в радиоприёмнике можно найти какие-то остатки талантливости. Уже лет десять, как всё талантливое ушло из этих ящиков. То, что мне попадается на глаза в интернете или на уши – в маршрутке, вызывает во мне брезгливость и чувство стыда, мне за этих ребят почему-то стыдно. У них даже публика – и та какая-то фанерная, она искренне аплодировать не умеет, она аплодирует – и то под фанеру. Я говорю о том, что есть, а не об эстраде в принципе. Потому что в принципе эстрада – это нормальная вещь, это такое же искусство, как театр или кино. Наша эстрада могла бы быть и другой, потому что у неё очень богатая на таланты история. Если бы сейчас эту историю продолжали такие люди, как, скажем, трио «Меридиан», Андрей Сапунов, или Максим Леонидов, или Ира Сурина, если бы они и им подобные задавали на ней тон (а это вполне эстрадные исполнители), то само слово «попса» исчезло бы из употребления. Но наша эстрада пошла по другому пути и поэтому заслужила и эту кличку, и это омерзение, которое она вызывает у людей с хорошим вкусом и здоровой головой.
В.К. Кроме того, что "Зимовье зверей" и "Сердолик" - разные проекты, в чем изменилась
концепция? Повторяете же вы старые, написанные еще для "Зимовья" песни...
К.А Концепция изменилась в подходе. Нет глобальных изменений, я не стал играть панк или металл, не ушёл в авангардные эксперименты, - всего лишь изменились музыканты, а вследствие этого – песни стали звучать чуть-чуть иначе. Это, прежде всего, «человеческий фактор» - он в творчестве всегда основной, определяющий. Отношение человека к материалу меняет материал в ту или иную сторону. В этих песнях не надо было менять всё, надо было чуть-чуть подправить темп, раскрасить звучание, добавить кое-где воздуха, кое-где – других инструментов. Люди, с которыми я играл их раньше, сделать этого не могли – вследствие своего личного опыта, отношения, мировоззрения, своего ощущения музыки. Саша Петерсон не хотел и не мог двигаться вперёд, в нём директор победил художника. Поэтому в «Зимовье» возможности что-то менять не было - все четырнадцать лет мы играли одни и те же песни в одном и том же виде. Время шло, жизнь менялась, менялись люди, исполняющие эти песни и слушающие их, а сами песни оставались в неизменном закостеневшем виде. А песня – живой организм, она тоже должна изменяться, расти. Вот эти песни уже и перестали вмещаться в одежды, в которые их раз и навсегда нарядило «Зимовье Зверей». Результатом этого стало то, что я заскучал, мне стало неинтересно. Я стал исполнять те же песни с другими музыкантами, участвовать в сайд-проектах и получать от этого гораздо больше удовольствия, ибо те же песни в новом оформлении стали звучать свежее, интереснее. И тогда я подумал: а зачем мне вообще «Зимовье»? А когда за весь 2008 год я не написал ни одной новой песни, я понял, что надо всё менять, и в первую очередь - сподвижников. Мне понадобилась «новая кровь». И она появилась – в виде конкретных людей, собравшихся в новом проекте. Кстати, процесс этот ещё идёт – состав «Сердолика» меняется, поскольку сразу найти точно подходящих тебе соратников не так-то просто. Да и песни ещё не устаканились – мы меняем от концерта к концерту многое в них, ищем на репетициях наиболее точное звучание. В коллективе течёт живая жизнь, и всё это проходит через меня, – мне интересно. И в результате – сразу появились новые песни! Вот! Разница в том, что «Сердолик» более пластичен и находится в процессе поиска себя, а «Зимовье», однажды себя найдя, перестало существовать как живой организм, превратившись в эдакое музыкальное предприятие, контору по записыванию и исполнению песен.
В.К. Если предположить, что в будущем вы как поэт попадете в школьную программу... С
какими произведениями?
К.А. Перспектива, надо признаться, лестная, но не особо приятная! Школа – это ведь (говоря между нами, взрослыми) ужасно. И всё, что в ней преподают, вызывает у большинства людей стойкое отвращение на всю остальную жизнь. Если, конечно, не повезёт с учителем (опять же – человеческий фактор). Поэтому я бы не хотел, чтобы мои произведения проходили в школе. Но если представить, что школа вдруг изменится к лучшему (это совершенно безосновательное допущение, но позволим себе немного утопии), то я предпочёл бы попасть в программу не как поэт, а как прозаик. Мне самому кажется, что в прозе у меня есть вещи, которые получились, в отличие от стихов. Рассказ «Два клоуна» я считаю достойным школьной программы, сказку «Соната для чайника со свистком»… Ещё не опубликованная большая вещь «Иван, Кощеев сын», - так её каждый образованный человек, живущий во второй половине XXI века просто обязан будет прочесть и законспектировать в своём ЖЖ… А из стихов… Даже и не приходит ничего в голову… Разве что «Телепасха».
В.К. В декабре 2009 года вы организовали сборный концерт для благотворительного фонда «Линия жизни». Скажите, а чем для самого исполнителя отличается благотворительный концерт от обычного?
К.А. За обычный он получает деньги, гонорар. А на благотворительном концерте всё заработанное он отдаёт в помощь кому-нибудь. Добровольно и с удовольствием. Все артисты – Ира Сурина, Сергей Белоголовцев, Павел Фахртдинов Сотоварищи, группа «Редкая Птица», Лариса Брохман и Раиса Нур - в нашем концерте участвовали бесплатно, как и музыканты «Сердолика». А заработанные деньги мы перечислили в фонд «Линия жизни» - на лечение детей с пороками сердца. И даже дирекция концертного зала ЦДХ, где это происходило, сделала свой взнос в эту сумму, за что им низкий поклон. Это была их собственная инициатива – опять человеческий фактор, о котором мы сегодня говорим и говорим.
В.К. В принципе, чтобы начать заниматься благотворительностью, надо что-то пережить или
это происходит от доброты?
К.А. Всё хорошее происходит от доброты. Но доброта бывает разного происхождения. То есть, одни люди добры по природе своей, а к некоторым доброта приходит вследствие пережитого.
В.К. Есть ли какие-то мифы от "желтой прессы" о Вас, с которыми Вы бы не хотели, чтобы
было связано Ваше имя?
К.А. Я же не «звезда» – зачем жёлтой прессе моё имя!? Жёлтые журналисты весьма ограничены в выборе персонажей для своих мифов, им незачем узнавать что-то, что существует за пределами телеящика. А меня в этом ящике нет, я теперь, если даже зовут на телевидение, отказываюсь. Мне не хочется в этом принимать участие. Так что, я обойдусь без мифов, я лучше останусь легендой. А это – существенная разница, хотя не все её понимают.
В.К. Что бы Вы порекомендовали молодым или не очень, но начинающим исполнителям или
литераторам?
К.А. Ну как я могу что-то рекомендовать… Я ведь сам уже много лет молодой и начинающий исполнитель. И всё это время я пользуюсь однажды сформулированным правилом: «Если можешь не писать – не пиши!» Когда я про это правило забываю, то результат получается никчёмный. Вот, наверное, это самое главное: высказываться только тогда, когда не можешь промолчать, а если тебе нечего сказать, лучше ничего не говорить. Это хороший способ не стать графоманом.
В.К. Вы считаете, что увлечение музыкой - значимая веха в Вашей биографии... Означает ли
это, что просто на литературном поприще вы бы добились меньших высот?
К.А. Я считаю, что все вехи биографии – значимые. Каждый день значим, если относиться к жизни по-настоящему, не прожигать её, а жить начисто. Поэтому я не понимаю, о каких таких вехах и высотах вы говорите. Я делаю то, что мне нравится, то, чего не могу не делать. Музыка – это не веха, это воздух, без которого невозможно жить. Воздух не может быть увлечением. Как и язык, литература… Поэтому я не могу сказать, что бы было, если бы я не «увлекался» музыкой. Скажем, если бы у меня не было слуха, то я бы, наверное, мог не тратить время на музыку и больше писать. Я знаю многих писателей с полным отсутствием слуха, да ещё и с отсутствием вкуса, - вот они действительно достигли высот, они востребованы и популярны, они много пишут, и их охотно издают. Но только мне такие высоты без воздуха не нужны, потому что, по-моему, и в стихах и в прозе должна прослушиваться музыка, без музыки литература не может существовать. Чехов чрезвычайно музыкален, Андерсен – музыкален… Все настоящие писатели – это композиторы слова. Я, наверное, отвлёкся от вопроса, но, мне кажется эта тема очень важной. Мне кажется, что необходимо понимать всю эту взаимосвязь всего на свете. Ограниченный человек не может создать настоящее произведения искусств. Резюмирую: если бы в моей жизни не было музыки, то я и на литературном поприще не смог бы сделать ничего стоящего. Но, возможно, что тогда бы я достиг больших высот в социальном плане, был бы более популярным автором. Стал бы мифом жёлтой прессы.
В.К. Почему в число "значимых публикаций" на Вашем сайте включена вступительная статья к клавиру оперы А.Л. Рыбникова «Юнона и Авось»?
К.А. Потому что для меня любая работа – значимая. Опять же. В данном случае, это ещё и первый опыт в жанре предисловия. Да ещё к любимому с детства произведению. Но, что ещё интересно, - когда я занимался этим, я посмотрел на «Юнону и Авось» новым взглядом, чуть более глубже вник в историю вопроса, и – к моему собственному удивлению – мой восторг по поводу этой оперы несколько поугас. То есть что касается музыки, то отношение к ней не изменилось, но вот вся эта история, которая лежит в основе, она показалась мне весьма сомнительной. Это долго рассказывать, но в двух словах: миф о Резанове, который породила эта опера, не соответствует известным историческим фактам. Резанов был далеко не положительный герой, и любовь его к Кончите – не такая уж светлая и возвышенная. Но всё это – тема для другого очерка, или даже для эссе о праве художника создавать прекрасный миф о реально существовавших лицах, но на материале, не соответствующем исторической действительности. Вопрос о разнице между мифом и легендой. Возможно, я об этом ещё напишу.
В.К. Знает ли сам Алексей Львович Рыбников об этой статье?
К.А. О статье, наверное, знает, - у него же есть это издание! Другое дело, что он навряд ли что-то знает об авторе. Я не имею чести быть с ним лично знакомым, а предисловие я писал по просьбе тогдашнего директора его студии Малика Аминова, с которым мы познакомились в работе над трибьютом Алексею Львовичу.
В.К. Кому Вы изначально посвящали Ваши сказки?
К.А. Да никому не посвящал. Просто сочинял и всё. Я и сейчас их никому не посвящаю. Те, кому они нужны, кто в них угадывает себя, свою жизнь и свою сказку, - вот им я их и посвящаю. Прямо сейчас. Потому что до этого момента я не задумывался… об адресатах.
В.К. Расскажите о грядущих концертах. Например, Арбенин & «Сердолик» 19 февраля* в
«PopcornStudio»? Похоже на платную фотосессию с Вашим участием. Не находите ли, что
это может показаться излишне амбициозно или же в этой задумке присутствует ирония?
К.А. По-моему, в этом нет ни амбициозности, ни иронии. Есть просто современная реальность: площадок, пригодных для выступления акустических коллективов, сейчас мало, и музыканты используют любую возможность выступить в месте приличном, а не в клубе, где все жрут и пьют пиво. Фотостудии – это сейчас альтернативный вариант клубам. И таких площадок уже несколько. Ещё в прошлом году мы дважды выступали в «PopcornStudio» с «Зимовьем Зверей», а теперь пришла очередь нового проекта. Это что-то типа квартирного концерта, и фото-сессия здесь – не главное, это просто концепция, которая сама собой напрашивается в таком месте.
В.К. Во сколько лет Вы научились играть на гитаре? Что Вы могли бы сказать тем людям,
которым " уже сколько-то лет и уже поздно что-то начинать или чему-то учиться"?
К.А. Я ещё только начал учиться играть, я взял гитару в руки летом прошлого года, когда мне было сорок, выучил несколько аккордов, разучил пару песен Окуджавы и подобрал несколько своих песен. На этом пока мои возможности исчерпываются, но процесс мне очень нравится, и собираюсь двигаться дальше в этом направлении. И двигаюсь. Это очень захватывает и бодрит, особенно в моём возрасте. Самое приятное в этом – что тебе не надо никому объяснять, как песня должна звучать, и ты сам всё можешь сделать так, хочешь, а не так, как это принято. Это мне настолько нравится, что, как только я пойму, что я более-менее прилично звучу, я стану выступать один, без ансамбля. Такой у меня секретный стратегический план! (Это шутка. Пока.) Так что, я верю, что в сорок лет ещё не поздно научится чему-нибудь новому, да и вообще это самый удобный возраст начать новый этап. Главное – самому верить в себя, да ещё - чтобы рядом был человек, который в тебя верит. И всё получится.
В.К. Какое самое главное знакомство в Вашей жизни?
К.А. Лет пятнадцать тому назад я познакомился с Сашей, своей будущей женой, а некоторое время спустя – с Дашей, нашей дочкой. Вот эти два знакомства – самые главные в моей жизни. Самые, так сказать, судьбоносные и определяющие.
В.К. Как Вам удается жить в столь плотном графике с концертами в двух столицах и при этом
уделять время родным, близким, себе и своим увлечениям?
К.А. Во-первых, график не плотный, а во-вторых, я больше ничего не делаю! Я сижу дома, поигрываю на гитаре, пописываю тексты какие-то изредка. Мне нравится быть дома, я домосед. В этом смысле я человек счастливый и свободный: мне не нужно делать карьеру, я отказываюсь от предложений, которые мне не интересны… Иногда я даже слишком ничего не делаю, можно было б и поделать что-то, а я… Я люблю ничего не делать, просто быть рядом с самыми любимыми людьми. Поэтому лучше сказать наоборот: при моей занятости ничегонеделанием, я удивляюсь, как мне удаётся уделять время двум столицам и изредка давать в них концерты!
* СПБ, 16.02.2010